• Тот самый Ходжа Насреддин...

  • № 2
  • Общество
  2013-01-2101004В литературах Востока в течение столетий их развития господствовал синкретизм в формах выражения смешного, но вместе с тем проявлялось порою и разграничение юмора и сатиры, благодушной иронии и злого сарказма. Это следует иметь в виду при разборе вопроса о месте образа ходжи Насреддина в развитии сатиры в странах Ближнего Востока - в арабской, турецкой, персидской и среднеазиатских литературах.

  "Кто не любит сказок, тот не любит себя".

  Тюркская пословица.

  В литературах Востока в течение столетий их развития господствовал синкретизм в формах выражения смешного, но вместе с тем проявлялось порою и разграничение юмора и сатиры, благодушной иронии и злого сарказма. Это следует иметь в виду при разборе вопроса о месте образа ходжи Насреддина в развитии сатиры в странах Ближнего Востока - в арабской, турецкой, персидской и среднеазиатских литературах.

  Безусловно, большое место в проблеме Насреддина занял вопрос о приурочении его к определенному географическому району, хронологической дате и определенному историческому прототипу.

  В Турции, в странах, когда-то подвластных Османской империи: в Албании, Румынии, Греции, Сербии, в Крыму, в Закавказье - всюду знают ходжу Насреддина. У арабов, армян, горских евреев, татар, уйгуров и т.д. Насреддин - популярная личность; персы утверждают, что он был персидский подданный...

  Старое традиционное представление о жизни Насреддина в начале XV в. построено на упорном повторении в анекдотах имени эмира Тимура и идет как будто от жителей Акшехира, желавших поднять славу города и славу родного острослова. Поддался, очевидно, этим рассказам и автор библиографического словаря Ташкёпрю-задэ (XVI в.), который говорит, что османский ученый, первый кази Стамбула, Хызыр-бей (XV в.) был внуком ходжи Насреддина. В XVII в. о ходже Насреддине говорит знаменитый турецкий путешественник Эвлия-челеби. Расточая высокие похвалы его уму, Эвлия-челеби повторяет прочно, очевидно, укрепившееся в Акшехире мнение о близости ходжи Насреддина ко двору Тимура (встреча в бане).

  Изыскания профессора Стамбульского университета М. Фуада Кепрюлю установили концепцию, опровергающую старые представления о ходже Насреддине.

  Могила ходжи Насреддина находится в городе Акшехире; на могильной плите высечен год "386" хиджры, т.е. 993 г. н.э. Однако дата эта абсолютно неприемлема; только во второй половине XI в. появились в Малой Азии Сельджукиды. Было высказано позже предположение, что цифра на камне должна читаться обратно, т.е. 683 г.х. (1284 - 1285 г. н.э.). Во время реставрации мавзолея ходжи Насреддина откопана была старая плита, на которой повторена дата "386", таким образом, подтвердилась правильность обратного чтения. Любопытно, что и могильный памятник соорудили над ним потомки, как над шутом. Долго жила сказка, что мавзолей стоит на четырех столбах, кругом все открыто, а на дверях висят два больших деревянных замка, и кто проходит мимо, - невольно улыбнется...

  Для определения хронологии важны еще две даты, обнаруженные библиографом М. Тахир-беем на двух вакуфных документах, хранящихся в духовном архиве Акшехира. На дарственных документах Махмуда Хайрани и ходжи Ибрагима-султана от 655 и 665 гг.х., которые согласно шариату регистрировались в духовном управлении, свидетелем перед кази выступает Насреддин, ученик и последователь этих ученых.

  И, наконец, пытаясь оторвать исторического ходжу Насреддина от Тимура, следует указать еще на одно лицо, входящее в эпоху Сельджукидов, - на султана Аладдина, который выступает в анекдоте о прениях и вере. Как ни шатки все эти соображения о собственных именах, встречающихся в анекдотах, документальные данные позволяют отодвинуть ходжу Насреддина к XIII в.

  Принимая хронологическую дату, гипотетически установленную профессором Фуадом Кепрюлю, Хильми Зия позже писал в журнале "Mihrab", что ходжа Насреддин был мударрисом (преподавателем) в одном из медресе города Кайсери, славившегося в эпоху Сельджукидов духовными школами, и приобрел в народе большую популярность, благодаря склонности к простецкому дервишскому ордену.

  Таким образом, вспоминая ужасы более поздние и, следовательно, более памятные, - ужасы лихолетья Тимура, разгромившего молодую османскую державу, - народ хотел объяснить, почему город Акшехир уцелел от погрома: это случилось благодаря заступничеству ходжи Насреддина; утешая себя, народ противопоставил грубым разрушениям, физической силе Тимура духовную мощь, силу ума и находчивости ходжи Насреддина. Народная память перепутала монгольское нашествие XIII в. и нашествие Тимура XV в., сконцетрировав всю горечь страданий, испытанных Малой Азией после падения государства Сельджукидов, вокруг этого имени.

  Советский исследователь К. Девлетов, посвятивший много лет изучению проблемы Насреддина, считает гораздо важнее признать, что образ Насреддина создан в народной среде в один из переломных моментов в жизни народов Востока - может быть даже в период антихалифатских народных движений в Иране и Средней Азии. Этот сатирический образ развивался в течение веков, приобретая новые черты и проявляясь в новых ситуациях, контаминируя со сходными персонажами и все более становясь центральным образом народного героя, поборника правды и справедливости, борца против гнета и обмана, вольнодумца-острослова.

  Вряд ли можно точно локализовать зарождение этого образа. Сходные исторические условия могли породить его одновременно в разных местах - от Малой Азии до Синьцзяна. В процессе культурного взаимодействия всех народов так называемого мусульманского Востока и обмена культурными ценностями между ними этот образ лишь обогащался. В него внесли свой вклад все народы, среди которых развивался и совершенствовался этот образ, - арабы и турки, узбеки и таджики, казахи и кыргызы.

  Этот образ персонифицировался в разное время по-разному - и Джуха, и Талхак, и другие, и, наконец, ходжа Насреддин (он же Молла Насреддин, Насретдин-ходжа, афанди, апенди). Причем уже в XVI в. он у таджиков и, частично, у узбеков "превратился" в Муллу Мушфики, так как к этому времени относится творчество Абдурахмана Мушфики - придворного поэта и, видимо, придворного острослова бухарского хана.

  В казахских народных сказках так же особенно любовно изображаются подобные находчивые герои и героини, смехом побеждающие противников. Именно таким рисуется знаменитый Алдар-Косе (буквально: безбородый обманщик). Это весельчак, ловкий джигит-наездник, всегда заступающийся за слабых, помогающий бедным. По некоторым сведениям его образ восходит к некому Чагатаю, жившему в XV в., в период правления хана Джанибека.

  В Туркменистане, например, роль ходжи Насреддина выполняет старый туркменский поэт, сохраненный потомками под уничижительным эпитетом Кеминэ ("ваш ничтожный раб"). Кроме того, в какой мере этот образ связан с реальными историческими лицами, не менее интересным, пожалуй, представляется и вопрос об известной противоречивости самого образа Насреддина, выступающего то в виде "мудреца", а то - "дурня".

  Азербайджанский писатель А. Садык разделял анекдоты о Насреддине на "дворцовые" и народные - настоящие. По его мнению, те, в которых ходжа наделен всяческими пороками и недостатками, и есть "дворцовые". Владетельные эмиры и ханы ненавидели и боялись ходжу. Поэтому придворные, чтобы развлечь своих повелителей, и начали придумывать всяческие небылицы о Насреддине.

  При синкретизме, свойственном фольклору, сочетание двух противоположных качеств - мудрости и глупости - у одного и того же положительного героя было до поры до времени возможно. Юмор еще недостаточно отделился от сатиры, а "дурак" в народном творчестве ведь часто незаметно переходит в притворщика, оставляющего в дураках других. Впоследствии, несомненно, происходило раздвоение первоначально единого образа. Таков в русском фольклоре, например, Иванушка-дурачок. Конечно, многие слышали занятные и занимательные истории о нем. Хоть и прозвали Иванушку "дурачком", да не так-то он прост. На поверку всегда выходит, что Иванушка не только толковее своих "умников"-братьев, но и любых хитроумных бояр вокруг пальца обведет. Определился, таким образом, и тип остряка, оставляющего в дураках других. Таков и ходжа Насреддин (апенди, Мушфики), и Алдар-Косе.

  Как видно из среднеазиатских "латифа" - рассказов о ходже Насреддине (афанди), последний в основном определился как социальный разоблачительный образ. Таким он вошел в сознание народов Закавказья и Средней Азии, так он продолжил свою вторую жизнь и в советскую эпоху. Именно благодаря такой трактовке этого образа и был назван его именем первый сатирический журнал на азербайджанском языке "Молла Насреддин", который повел борьбу с пороками старого мусульманского общества; именно поэтому Насреддину (апенди) была посвящена первая комедия на кыргызском языке.

  В отличие от других сказочных героев, которые никогда не существовали и являются исключительно плодом народной фантазии, ходжа Насреддин жил на самом деле. Конечно, многое из того, что о нем рассказывается, с ним никогда не происходило в жизни. Большинство анекдотов о ходже сложено поколениями шайров, акынов и других сказителей, - ведь подлинный Насреддин жил почти семьсот лет назад. Как утверждают ученые, умер он в 1284 г., в возрасте 76 лет. Но, даже указывая дату его смерти с такой точностью, ученые делают большую ошибку: Насреддин жив и будет жить вечно, потому что его - мудрого весельчака - создал народ. А народы всех стран во все времена любили и будут любить тех, кто борется за правду, кто встает на защиту угнетенных!

• 
• отправить другу

  Имя отправителя

  E-mail отправителя

  
  

  Адрес публикации - http://ehoosha.com/?module=articles&action=view&id=92

  Отправить

Ещё по теме:

• 2018-02-24

  Смолоду учить военное дело

• 2018-02-24

  “Здесь русский дух...”

• 2018-02-03

  Основной закон: прошлое и будущее государства

• 2018-02-03

  О религиозной ситуации в Кыргызской Республике

• 2018-02-03

  Предложения и мнения

• Комментарии

  Имя

  E-mail

  Текст

  Отправить

  Сбросить